Каин.

1.

Какой противный высокий звук. Кто-то кричит. За стеной. Я не могу встать, я не могу уйти отсюда. Это больница. Мне сказали, я здесь надолго. Здесь так одиноко. Только старший брат со мной…

Мне сказали, что я сделал что-то очень плохое. За что мне, наверное, надо раскаиваться. Но я не чувствую своей вины.

Звук… Невыносимо… Замолчите. Вы мне мешаете.

Я хочу вспомнить…

 Я всегда ненавидел своего старшего брата, Эдварда. Да, мне, конечно же, постоянно ставили его в пример. Родители любили брата больше. Не знаю, почему, ведь я тоже старался быть хорошим.

Мы выросли в богатой семье, в которой кроме нас с Эдвардом детей больше не было. Наш отец - совладелец одной крупной холдинговой компании, в деньгах мы никогда не нуждались. Мать не работала и занималась нашим воспитанием, гувернанткам она не доверяла.

 В детстве Эдвард был впечатлительным, эмоциональным ребёнком. «Какой твой брат чуткий!» - говорили мне родители. Обычный трус и плакса. Когда он болел, его жалели. Когда болел я - к счастью, редко - на меня злились, что я мешаю ему спать. Да, мы с ним жили в одной комнате - мать выяснила из своих умных книг по воспитанию, что так лучше. У нас была небольшая квартира в отличном доме. Но меня никогда не интересовали условия, в которых я жил. Главное, чтобы рядом не было брата. Я очень долго ждал, пока эта мечта сбылась, и я смог уехать оттуда.

 Когда к нам приходили гости, Эдварда просили то спеть, то продекламировать стишок. Все им наигранно восторгались, потому что актёр из него плохой, а пел он ещё хуже. Но меня заставляли разделять всеобщее лицемерие и радоваться за брата. «Эдвард такой талантливый, да Рей? Да?» Да. Конечно. Этот его противный голосок, до сих пор в ушах. Ненавижу детские голоса. Надеюсь, всех детей когда-нибудь разорвёт на мелкие куски.

Эдвард занимался танцами, различными видами спорта, брал уроки актёрского мастерства. Родители поставили на него немало. И не просчитались. Известное модельное агентство подписало с ним контракт.

Он стал знаменитым и востребованным в своей профессии. У него было много поклонниц. Но Эдвард оставался скромным, вёл здоровый образ жизни и собирался жениться на своей девушке, Даниэле. Всё это только увеличивало его популярность. Брат легко находил общий язык с людьми, у него было много знакомых, которые могли позвонить ему в два часа ночи и попросить помочь. И он бы не отказал. Я его и за это ненавидел.

У нас с ним похожие черты лица. Я был худым и стройным, высокого роста, со светло-русыми волосами. И у меня были серые глаза… Многим я казался милым красивым парнем с добродушной улыбкой.

Брат был выше и сильней, волосы у него были темней, а глаза голубыми. И его ямочки на щеках, когда он улыбался. Как и у меня… Боже, я не вынесу…

Брат относился ко мне, как к ребёнку, за которым надо следить. Даже если он был занят, то всегда находил минуту позвонить и спросить, всё ли у меня хорошо, никто ли не обижал сегодня его Рея. А я ненавидел его голос.

У меня часто спрашивали, почему со своей внешностью я не стал моделью, как Эдвард. Но мне это казалось бесполезным занятием. Я мечтал стать актёром. Не знаю, получилось бы у меня сыграть Гамлета или Отелло, не было возможности проверить, но притворяться я умел лучше своего бездарного братца - я всегда изображал любовь к нему. И у меня это отлично получалось.

 Но родители хотели сделать из меня учёного. А я никогда не шёл против их воли. Я просил, но меня не слышали. «Из тебя получится математик - у тебя отличные оценки». Я мог закатывать истерики, но меня так жестоко наказывали за них, что я перестал.

«Какой из тебя актёр, Рей, с твоей-то речью». Заикание, оно же логоневроз клоно-тонического типа. Результат встречи с огромным псом в 12 лет. Брат всегда чувствовал передо мной свою вину за тот случай, это он потащил меня в тот сад. Мы были за городом, в доме друзей отца, их собака была на привязи, но испугала меня своим лаем.

Я долго не мог нормально говорить. Меня водили к разным врачам. Речь значительно улучшилась, сейчас дефект почти не заметен. Заики всегда кажутся безвредными. Сложно бояться того, кто даже не может внятно сформулировать свои угрозы. Мне говорили, что к моей внешности заикание придаёт особый шарм. Желаю им такого же шарма. Стихи и прозу я читаю совершенно без запинок, но родители решили, что мне это уже не нужно. Хотя до того случая я играл главные роли в школьных спектаклях. Меня не интересовала слава. Только процесс игры. Надо сказать, некоторые актёры в обычной жизни заикаются гораздо больше меня.

 Я много времени посвящал учебе, чтобы угодить родителям, и они бы гордились мной так же, как братом. Мне нанимали лучших репетиторов. Но особых успехов я не достиг. Мне была неинтересна исследовательская деятельность.

После получения диплома бакалавра экономики я не смог поступить в магистратуру. Отец по просьбе брата нашёл мне работу. Скучную, но хорошо оплачиваемую. Я не оправдал надежд родителей.

Зато карьера Эдварда была в расцвете. Не понимаю, почему моделей так любят. Что хорошего они делают? Проводят успешные операции и спасают людям жизни? Нет. Ходят по подиуму и снимаются для журналов. Брат часто говорил после показов и фотосессий: «Я так устал!» Бедняжка. Трудился в шахте несколько смен. Постоял несколько часов перед объективом. Истинный героизм.

 Если бы я стал актёром, то не жаловался бы на свою нелёгкую судьбу.

Людишки создают себе глиняных кумиров, таких же жалких, как они сами. Следят за их жизнью, за автографы и фотографию на память готовы продать душу. От водителя автобуса в миллион раз больше пользы, но он не так красив, богат и успешен, чтобы эгоистичная толпа любила его.

 После загадочной смерти известный человек становится легендой. Я помогу брату ей стать.

А так же его другу - Чарльзу, ещё одной творческой личности, художнику, алкоголику, курильщику и наркоману. Настоящему образцу для подражания для миллиардов таких же бесполезных созданий. Он из тех, кто поднялись, как говорят, из низов, гений-самоучка, из неблагополучной семьи, вынужден был оставить школу и пойти работать, всего добился сам. Американская мечта.

Чарльз рисовал свои картины, которые были похожи на творчество детей начальных классов. Но почему-то толпа называла их шедеврами. Я был уверен, что шедевры создавали Рембрандт или Вермеер. Но толпа обывателей и ценителей прекрасного, с утончённым эстетическим вкусом, со знанием дела цинично заявляет, что пришло время другого искусства. Да, им, разумеется, видней.

 Чарльз говорил, что на одной из его картин изображено существо, которое сводит человека с ума, заставляя его убивать ради себя других людей, и - самая нелепая деталь - оставлять под картиной куски их плоти. Но именно этой сказкой я и решил воспользоваться. К слову, на картине в черно-оранжевых тонах был изображен плохо нарисованный человек, с рогами и горящими глазами - как если бы ребёнка попросили нарисовать монстра.

 Убить брата я хотел давно. И тщательно готовился к этому. Я всё просчитал. Меня никто не заподозрит: у меня не было того, что считается отклонением от нормы: «сложного» детства, отца-пьяницы, который избивал мать, отчисления из школы, необоснованной агрессии, меня не обижали сверстники, я не мучил животных. Я не наркоман, не страдаю расстройством личности. Одним словом - я нормальный человек. А не такое ничтожество, как Чарльз.

Да, Эдвард собирался вскоре жениться. После этой новости я окончательно решился на убийство. Я остановлю его. Я не позволю ему. Он не будет больше счастлив.

Его невеста работала хирургом.

 Они познакомились, когда Эдвард привёз знакомого в больницу - тому потребовалась срочная операция. Брата не интересовали просто красивые, но глупенькие девушки. В первую очередь ему нравились умные, серьёзные. Как Даниэла. Я не встречал более хладнокровного, рационального и аккуратного человека. Не помню, чтобы она когда-нибудь смеялась. Со мной Даниэла общалась неохотно и никогда не относилась, как к милому мальчику. Мне был неприятен её недоверчивый пристальный взгляд больших светло-голубых глаз, но она была очень красива.

«Рей, ты правда любишь Брата?» - однажды спросила Даниэла. Только перед ней мне было неловко притворяться.

«Да, конечно» - с улыбкой ответил я. Я понимал, что не нравлюсь ей, она мне никогда не верила. И этот её взгляд с укором.

 В тот день брат и Чарльз поссорились при большом количестве свидетелей, в числе которых был и я. Отличный повод для убийства. Эдвард как всегда просил друга оставить свои вредные привычки, на что тот довольно резко ему ответил. И хотя они сразу же помирились, но ссору-то все запомнили. Просить бросить то, что даёт забыть о том, насколько ты жалок? Наивный брат.

 У Чарльза в последнее время случались внезапные приступы агрессии, которые быстро проходили. Не знаю, чем они были вызваны: постоянно увеличивающимся количеством алкоголя или его отвратительным характером.

Ненавижу таких, как он: бесхребетных капризных нытиков с постоянными перепадами настроения. Их ещё называют «творческими личностями», которых «никто не понимает». Они «яркая индивидуальность», «не такие, как все». Обычно или спиваются, или погибают от передозировки. Раньше Чарльз был хорошим, трудолюбивым человеком и изменился после первой удачной выставки и признания. Он вёл замкнутый образ жизни, никого не принимал в своей квартире, в которой и рисовал, кроме нас с братом и Даниэлы, как он говорил, его единственных и лучших друзей.

У нас были ключи, на всякий случай, если с Чарльзом что-то случится. Я знал досконально, что и где в ней лежит. Мы с братом и его невестой, вместе или по очереди - Эдвард часто был в разъездах из-за работы, Даниэла много времени проводила в больнице - выводили Чарльза из алкогольного опьянения. Мне нужно было, чтобы мои отпечатки и следы в его квартире не вызывали подозрения. Иногда я просто приходил к нему в гости по его приглашению и великолепно изображал сочувствие и интерес, слушая рассказы о «неблагодарном мире», о значении его картин, о смысле жизни, обо всём.

 Он угощал меня чаем с моим любимым вишневым мармеладом и называл «дорогим, милым Реем» А я в это время думал, с каким бы удовольствием перерезал ему горло. И как бы потом он упал, кровь залила его длинные спутанные локоны, обычно собранные в хвост, и текла, пока бы Чарльз не захлебнулся, или от чего там умирают при такой ране. Он бы очень удивился, тому, какой я милый.

 Брат, в отличие от него, всегда понимал, что карьера модели не вечна, думал о будущем, копил деньги. Пытался остановить Чарльза, пока ещё можно было всё исправить.

С нами в тот день была и Даниэла.

«Эдвард спасает Чарльза от сильной депрессии» - сказала она мне. Как трогательно с его стороны. Сейчас расплачусь. Брат вообще всегда и всех спасает - без этого он, кажется, день прожить не может. С каким же удовольствием я ударю его топором по голове, и буду бить снова и снова, пока от его проклятого личика ничего не останется.

Брат часто бывал в последнее время у Чарльза в его квартире и тогда он тоже поехал к нему - слушать его очередную бесконечную истерику.

Интересно, что Даниэла нашла в Эдварде. Она хорошая девушка и заслуживает счастья. Надеюсь, она найдёт достойного мужа.

Я вернулся на съемную квартиру. Мэри, моя хозяйка, старая дева, безумно влюблена в меня. Наивная дура. «Рей, твоего брата сегодня показывали по телевизору». Какая важная новость!

«Но я думаю, что ты лучше него». Я не сомневался.

С Мэри меня тоже познакомил брат. Она старше меня на десять лет, но на что-то рассчитывала. Я её не расстраивал, пару раз подарил цветочки, один раз мы даже ходили в кафе. Мэри выглядела хорошо для своих лет, но меня раздражали её яркий макияж и манера вызывающе одеваться.

 Это она предложила мне снимать у неё квартиру. Дальше совместного кофе дело не дошло. Но Мэри не сдавалась и оказывала мне знаки внимания: отдала свою комнату с окнами на север - меня раздражало яркое солнце, готовила мне мою любимую еду, вела себя как заботливая мамочка. Хотя откуда мне знать, как ведёт себя заботливая мамочка, боже.

Мне было забавно смотреть на её старания. Стоило мне со смущённой улыбкой попросить у неё очередной каприз - и она тут же его выполняла. С матерью у меня так не получалось.

Мэри шьёт одежду на заказ, живёт в своем уютном мире и её не интересует окружающая действительность. От её бесконечных рассказов у меня болела голова, и появлялось желание выбросить Мэри с балкона. И видеть, как она лежит на земле, со сломанными костями и уже не может говорить. Я бы похоронил её в занавесках, которые они сшила из темной ткани и заботливо повесила в моей комнате - таких же нелепых, как сама Мэри. Они должны были защищать меня от слишком яркого света. Но я слушал, благодарил за любезность. Она невероятно радовалась. Наивная. Что у нас могло быть общего.

 «Ты бы видел, Рей, какие каштаны в Париже! Мы обязательно поедем туда с тобой».

Уже собираю чемоданы. Мэри мне ещё пригодится.

Вечером я позвонил брату. Он в квартире Чарльза. Отлично. Тот в соседней комнате, спит.

Прекрасно. После очередной бутылки и дозы. Приятных снов. Мэри тоже спала.

Я заранее нашёл нужную одежду, узнал, как сбить кинологов со следа - я долго готовился.

Я приехал через 10 минут, надел перчатки, открыл дверь своим ключом. Зашёл и взял топор.

«Рей?» - негромко окликнул меня брат. Я обернулся. Он удивлённо смотрел на меня. «Что ты…» Я с силой толкнул его. Он упал, при падении ударился виском об острый угол стола. Из головы потекла кровь.

Я проверил пульс. Брат был мёртв. «Кусок человеческой плоти». Пальца Эдварда хватит. Я отрубил его топором, бросил палец рядом с картиной. Жертвоприношение совершено.

 Осторожно зашел в комнату к Чарльзу - тот спал. Вложил ему в руки топор.

Вечером мне позвонила Даниэла. «Брат убит, Рей» - монотонным и холодным голосом сказала она. «Что? Не может быть? Ты шутишь?» - «Нет». И положила трубку.

Потом были вопросы от следователя. Что я делал в ночь и день убийства. «Ночью спал, а днём был на работе». Мэри, глупейшее создание, подтвердила, что я никуда не выходил. Она глуха ко всему, что происходит вокруг - единственное её полезное качество. Поэтому я и выбрал эту квартиру. Даже если бы она после отказалась от своих показаний, я бы сказал, что это месть брошенной женщины. Мэри никогда не заходила ко мне комнату ночью. Разумеется, у неё был ключ, но, надеюсь, и та ночь не была исключением.

«Какой ужас! Что творится! Бедный Рей, как ты теперь без брата будешь?»

Нашла о чём переживать.

 Гибель Эдварда, как я и предполагал, стала сенсацией. Я рассказал на следствии про сказку о жертвоприношении, Даниэла подтвердила мои слова  и все заговорили о загадочном существе на картине, которое довело Чарльза до убийства своего лучшего друга. Столько желающих появилось на неё взглянуть и купить.

А Чарльз, видимо, настолько поверил, что это он в беспамятстве убил Эдварда, что ничего не отрицал, только плакал, и вскоре повесился в камере. От раскаяния - решили следователи. Правду говорят - наркомания и алкоголизм до добра не доводят. Дело было закрыто.

Я праздновал победу.

Мне ничего не доставалось по завещанию, всё имущество Эдварда переходило к его будущей жене. Очевидного мотива для преступления у меня не было. Я изображал убитого горем брата.

Меня не мучила совесть, не являлись призраки покойных.

На похоронах брата родители были вне себя от горя. После моей смерти они так переживать не будут. Мне не доставило радости видеть их страдания.

Среди знакомых Эдварда и Чарльза, а также их поклонниц, ходили разные слухи и версии о случившемся. В прессе звучало моё имя, и кто-то предположил, что и я мог убить. Конечно, только в комментариях, без доказательств. Этим юным мисс Марпл лучше бы за своей жизнью следить.

 Через несколько дней я получил анонимное письмо. Буквы были напечатаны. «Рей, я знаю, что это ты убил брата. Расскажи всё полиции или я превращу твою жизнь в кошмар. Даю тебе три дня. Время пошло»

Сначала мне стало страшно - минутная слабость - неужели кто-то мог видеть меня там? А дальше что, шантаж? Или это чья-то шутка. Какой-нибудь безумной поклонницы.

В кошмар. Смешно. Пугать меня по ночам будет. Я решил не обращать внимания.

Письмо пришло с обычной корреспонденцией, белый конверт, без марок и других указателей.

Через три дня я уезжаю отсюда - не выдержал смерти брата и друга, здесь всё об этом напоминает - правдоподобная причина. Уеду и ищи меня, загадочный автор писем.

Мэри говорила, что понимала меня, хотя мне казалось, что её всё это не интересует. Не с каштанами же, в конце концов, в Париже что-то случилось.

«Я сама до сих пор не могу прийти в себя от случившегося! Только пиши мне, Рей!» Обязательно. Только ручку найду.

Утром в день отъезда позвонила Даниэла

«Чарльз подарил Эдварду две картины. Теперь я хочу забрать их себе. На память. Поможешь донести?» - «Конечно»

Я был рад ей помочь, хотя уже и так достаточно для неё сделал - состояние она получит большое.

Я забрал картины из квартиры брата и заехал к Даниэле. Она жила в двухэтажном доме. Девушка поднялась по лестнице наверх и попросила отнести картины туда. На последней ступеньке она подошла ко мне совсем близко. Что-то держала в одной руке. Вторая была спрятана в карман. Мои же руки были заняты картинами.

  

«Рей. Посмотри на это» Фотографии Эдварда и Чарльза. Сразу после их смерти.

Резкая боль. Удар. Темнота…»

2.

После звонка в службу спасения в квартире Даниэлы, на полу, был найден Рей, без сознания, со сломанным позвоночником после падения с лестницы. У него были выколоты глаза. Перед этим, чтобы он уснул и не чувствовал боль, ему ввели сильнодействующие снотворное и наркотическое вещества, которые после обнаружили в крови.

Несмотря на полученные увечья, он был жив.

3.

Послание для Рея, записанное Даниэлой на диктофон:

Рей! Тем, в каком ты сейчас состоянии, ты обязан мне. Я знаю, что Чарльз не убивал Эдварда.

Расположение пятен крови на его одежде, отпечатков пальцев на топоре - всё говорило о том, что он и не вставал в ту ночь. Но меня не стали слушать.

Тебя выдал ряд фактов. Чарльз очень осторожно относился к своим картинам - её значение знали только он, Эдвард, я и ты. На двери сложный замок, следы от взлома были бы заметны, значит, дверь за собой преступник закрыл сам. У тебя были ключи.

Можно было бы предположить, что это всё ряд случайностей, что кто-то хотел тебя подставить, сделал дубликат ключей - это не сложно, стоял рядом во время твоего звонка, ты мог кому-то рассказать о картине. Но... Где лежал топор, которым убили твоего брата, знали тоже только мы вчетвером. Кому ты мог рассказать о топоре?! Кто бы стал у тебя это спрашивать?! И почему бы ты промолчал об этом во время следствия?!

Я дала тебе время для признания. Время прошло.

Я не смогла простить тебе убийства Эдварда. Надеюсь, твоя слепота, твои страдания, будут тебе наказанием. Я хочу, чтобы ты слышал, как ты сейчас жалок. И желаю тебе долгой жизни.

Я исчезаю, Рей, оставляю тебя наедине с последним, что ты видел в своей жизни - мёртвыми лицами брата и Чарльза. Надеюсь, они будут преследовать тебя всегда.

***

Даниэлу не нашли.

Рея отправили в реабилитационный центр. Позже его поместили в психиатрическую больницу.

***

И было у Адама два сына: Каин и Авель…

… Отче, виновен ли я, что Авеля ты любишь больше меня?

Виновен ли я, что ты создал меня слишком гордым, чтобы с этим мириться?

Заслужил ли я смерть своими страданиями?